Правила чужой игры - Страница 87

– Верно, – одобрил я. Освобождать рабов – не наша задача. Будет желание – сами уйдут, бандитов теперь нет. – Не тяни там.

– Скоро уходим.

Я убрал радиостанцию и посмотрел на поселок. В Кахове, несомненно, слышали грохот и на дороге, и у плантаций. Не дураки, сообразили что к чему. Но что сейчас решат – идти на выручку или сидеть на месте?..

Проследив, как группа минирования заканчивает работу, я глянул по сторонам и скомандовал: – Отходим.

…Самое тихое место в Зоне – леса. Самое непредсказуемое место в Зоне – леса. Боевики сюда редко заходят, им хватает городов, поселков, полей. Однако и они бывают в царстве деревьев. Организуют свои схроны, тайники, запасные базы, готовят засады, если условия местности позволяют. Так что есть риск налететь на шальную группу. Поэтому в лес всегда входим осторожно, предварительно проверив все вокруг. А на путях подхода к базе ставим сюрпризы в виде растяжек и небольших черных коробочек ПМН.

– …Кто сейчас у Виконта в помощниках ходит?

– Велимир.

– Сколько людей было до боя?

– Не считал. Семьдесят, может, меньше.

Казимир смотрел в сторону, взгляд прятал. На бледном лице страх и тоска. Плечи поникли, голос вялый, бесцветный. Понимает, чем ему грозит встреча с бывшим рабом, которого он хотел прибить.

Я сидел на небольшом пеньке на окраине крохотной полянки, окруженной высокими деревьями. Казимир стоял напротив, в двух шагах. Руки ему развязали, и он машинально тер запястья.

Короткий допрос ничего не дал. Банда Виконта после потери групп Дижа и Эрика поредела, новых волонтеров мало. Виконт лихорадочно искал пути выхода из положения. Несмотря на помощь приятелей и союзников, его могли сожрать с потрохами. Слишком лакомый кусок он держал в зубах, многие завидовали…

Я выслушал Казимира и его раненого напарника, отметил пару незначительных моментов и глянул на часы.

– Вот что, Казимир. Я дам тебе шанс. Если в бою завалишь меня – топай куда глаза глядят.

Бандит недоуменно посмотрел на меня, и я пояснил:

– У нас правило – взятый в бою пленник должен быть убит. Но если он хочет, может попробовать завоевать свободу. Так мы и сделаем. Один на один. У тебя нож, у меня нож. Места хватит. Убьешь меня – уходи. Тебе терять нечего – и так, и так смерть. Согласен?

Казимир с сомнением посмотрел на меня. Глаза полыхали огнем ненависти, желваки на скулах ходили ходуном. Он готов был задушить меня голым руками, и… боялся. Помнил, кем я был раньше, и знал, что шансы на победу невелики. Но…

За что я уважал боевиков (не всех) – за умение погибнуть достойно. Сволочь он, конечно, конченая, мразь, подонок и убийца. Однако с жизнью расстается смело, с матом и злостью. Опять же не все. Но многие. Неплохой пример для кое‑кого в полиции и армии.

– Ну?

– Хер с тобой, найденыш! Давай нож! Пусть даже твои мордовороты потом меня прибьют…

Казимир плюнул, скинул брезентовую ветровку, протянул руку за ножом.

– Дубов! – позвал я бойца. – Дай тезке трофейный нож.

Казимир Дубов, сержант, командир дозорного звена во взводе Ральфа, здоровенный парень, в прошлом мастер спорта по регби, окинул бандита презрительным взглядом, вытащил из‑за пояса один из трофейных ножей и кинул тому.

Боевик покачал клинок в руке, вытер лезвие о штанину и посмотрел на меня.

Я кинул взгляд на его подельника. Тот выглядел неважно, несмотря на то, что напичкали лекарствами, едва дошел до леса. Нам он не нужен, взят с оружием в руках, значит, подлежит уничтожению. Но убивать раненого…

– Эй, ты! Бери нож и иди сюда. Будете вдвоем жизнь покупать.

Раненый боевик немного помедлил, но вышел. Поймал нож, брошенный Дубовым, встал рядом с Казимиром. Ростом и комплекцией он уступал приятелю, но был жилист, крепок, и в глазах та же злость и ненависть.

– Ральф, готов?

Взводный кивнул. Полянку окружили бойцы, держа под прицелом боевиков. Вмешиваться они не станут, но если боевики попробуют удрать, пристрелят сразу.

– Все! – Я отложил автомат, скинул разгрузку, вытащил свой нож, старый, аберенский, и встал напротив боевиков. – Готовы? Бой!

Нож – оружие страшное, в ближнем бою поопаснее пистолета. Те, кто умеет им владеть, в рукопашной могут завалить не одного безоружного или вооруженного врага. И работать с ножом надо сверхосторожно. С одного удара далеко не всегда можно завалить противника, но нанести серьезную травму – вполне. А мне ран нельзя получать…

Ножами бандиты толком не владели. Широкие замахи, тычковые удары с вытягиванием руки, провалы от богатырских замахов… и никакого маневра, никакой попытки скрыть нож или замаскировать удар.

Первым погиб напарник Казимира. Я успел полоснуть его по горлу, тут же добавить колющий в солнечное сплетение и оттолкнуть от себя. Бандит был еще жив, но опасности больше не представлял. Он присел на корточки, прижимая руки к горлу и груди. Нож выронил.

Казимир пер напролом. Видимо, сообразил, что живым не уйти, значит, надо попробовать прихватить меня с собой. Не защищаясь, прыгнул вперед, пропустил удар по ноге, потом клинком в грудь и ударил сам, целя в шею.

Я ушел в сторону, отбил удар, полоснул по запястью, перебросил нож в левую руку и с выпадом всадил лезвие в печень. А потом сильно толкнул бандита и на отходе врезал ногой в пах.

Казимир с ревом упал на колени, зажал рану на боку и попробовал встать. Избыток адреналина и раж боя помогли ему. Понимая, что практически убит, он сделал шаг вперед, потом прыгнул.

Отвага и смелость всегда вызывают уважение, пусть их и проявляет твой враг. Зачастую уважение приходит после, в бою только ненависть к еще живому противнику. И желание его добить.