Правила чужой игры - Страница 93

– Че? – наклонил голову амбал. – Ты че гонишь, дебил? Ты текст попутал, лох поганый?!

Я стоял метрах в трех от них, положив руки на ремень, и слегка улыбался. Мой вид и наглые слова вывели амбала из себя, и он был готов приступить ко второй фазе увещевания, но Виктор команды не давал. Он был посообразительнее, и странное поведение случайного попутчика капризной путаны его настораживало.

– Парень, не ищи проблем там, где нельзя. Дольше проживешь.

– Хорошие слова. Раз говоришь, значит, понимаешь. Поэтому я и отпущу вас, а не положу здесь. Ясно?

Этого амбал стерпеть не мог. Утробно хрюкнув, он прыгнул вперед, метя правым кулаком мне в челюсть. Я чуть отступил, внутренней частью кроссовка врезал по голени. Сильно и с давлением. Амбал рухнул под ноги. Виктор шагнул было ко мне, но я выхватил пистолет и направил на него.

– Хочешь в лоб?

Тот замер, не сводя взгляда со ствола. Медленно процедил:

– Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял?

– А по хрену!

Амбал, злобно шипя сквозь зубы, начал вставать. Рука зажала поврежденную голень, с губ слетали довольно милые слова из нецензурного списка. Я саданул носком кроссовка по горлу, амбал утробно ухнул и вновь залег. Второй удар припечатал мощную шею к асфальту.

– Ты что делаешь? – закричал Виктор. – Совсем охренел?!

Сделал было шаг вперед и замер, глядя на ствол. Сдавленным голосом прошипел:

– Ты пожалеешь, парень, что вообще сегодня за руль сел! Я не я буду!

Из‑за поворота выскочила полицейская машина, завывая сиреной и бросая по сторонам желто‑синие блики мигалки. Подлетела к нам, резко затормозила. Виктор глянул на них, на лице возникло брезгливо‑испуганное выражение.

– Стоять! Руки вверх, оружие бросить! – Из машины выскочили двое патрульных. В руках пистолеты, стволы смотрят на нас.

Виктор плюнул, медленно поднял руки на уровень плеч. Мой «курц» повис на указательном пальце, второй рукой я достал удостоверение. Но, видимо, полицейских уже ввели в курс дела, на меня они только бросили цепкий взгляд и переключили внимание на Виктора и лежащего амбала. Тот не подавал признаков жизни, застыв бесформенной массой.

Один полицейский, ловко завернув руки Виктора, надевал наручники, второй присел возле амбала, пощупал пульс на шее, чуть повернул его лицо к себе, оттянул веко.

– Готов, что ли?

– И ладно. – Я показал ему удостоверение. – Отвезите их в отдел. Пусть оформят групповое вооруженное нападение с целью покушения на убийство.

Полицейский на «корочки» даже не взглянул, отряхнул руки и встал.

– Нам позвонили из горотдела. Мы знаем, кто вы… – В его голосе я уловил нотки уважения и изумления.

– Отлично. Я завтра заеду, допрошу сам.

Патрульный кивнул, вытащил радиостанцию, бросил несколько слов. Вызвал «скорую» и вторую машину. Я подошел к Виктору. Тот стоял возле «БМВ», широко расставив ноги. Второй полицейский обыскивал его.

– Значит, до завтра, альфонсо ты наш. Поговорим в другом месте.

– Ты! Кто ты такой, черт побери?

Гонор из его голоса исчез, пропали лощеные манеры и величавость. Зато взгляд выдавал нешуточный испуг. Допер наконец, что налетел не на того.

Я махнул рукой полицейским и пошел к машине. Несмотря на разрядку, злость не прошла. Плохо.

Катя сидела на месте, прилипнув глазами к зеркальцу заднего вида. Глаза стали как блюдца, прелестный ротик с чувственными губками приоткрыт, кулаки сжаты.

– Ну что, в путь?

– Как ты смог?.. Кто ты такой?

– Тот, с кем ты обещала провести незабываемую ночь.

Джип резко стартовал с места, последнее, что я увидел, это подъехавшие машины «скорой помощи» и полиции.

…Разборка с сутенером нисколько не успокоила Катерину, она продолжала судорожно сжимать сумочку и то и дело поглядывать в зеркало заднего вида. Может, успела пожалеть, что выбрала меня. Виктор по крайней мере зло знакомое, а что я за фрукт – не ясно.

Мы проскочили Базарную площадь, на которой стояли сразу три огромных рынка – вещевой, продуктовый и радиорынок. Свернули на тихую улочку, где невысокие двух‑трехэтажные дома почти не видно за деревьями и кустарниками, миновали огромное здание государственного банка и вновь выскочили на центральную улицу. До моего дома осталось немного.

– Кто ты такой? – повторила через десять минут вопрос Катя. – Ты из полиции?

– Я из бюро добрых услуг. По вечерам помогаю молодым девочкам с панели вставать на путь истинный.

– Я не шлюха!

– Да? – Я демонстративно тронул ухо. – Видимо, со слухом что‑то… Значит, не ты недавно говорила…

– Ничего я не говорила! И вообще мой дом мы проехали!

– Значит, от своих слов ты отказываешься? Лады, пусть так. – Я притормозил у обочины. – Все, свободна!

Катя недоверчиво смотрела на меня. Рука тронула рычаг замка на дверце и замерла.

– Ты… отпускаешь?

– Йес, мэм. Топай куды хошь. У твоего дорогого Виктора наверняка есть друзья. О его проблемах скоро узнают и придут к тебе с вопросами. Вот и споешь им о странном парне, который помог удрать от сутенера. Думаю, беседа будет протекать в теплой и дружеской обстановке…

Она молчала. Я попал в точку, ей придется отвечать перед прежними хозяевами. А так как подобные типы имеют обыкновение задавать вопросы с помощью кулаков, то нетрудно представить последствия сего рандеву.

– Скотина! – после минутного молчания выдала она. – Пользуешься случаем…

– Вот что, краса неземная! – Я повернул к ней голову и пристально посмотрел в глаза. – Давай‑ка договоримся – громкие и ласковые слова оставим в стороне! Я не намерен выслушивать от уличной бляди оценку своего характера. Не хочешь выполнять обещания – вали куда глаза глядят! А нет – сиди смирно и вежливо пунцовей. Румянец тебе идет.